Разрыв в цифрах: почему Генпрокуратура и Счетная палата называют разные суммы?

В 2024 году Генпрокуратура заявила о конфискации активов на 504 млрд рублей, тогда как Счетная палата отчиталась лишь о 114,5 млрд рублей. Эта разница вызвала вопросы о судьбе недостающих средств. Депутат Госдумы Михаил Делягин пояснил, что конфискация включает не только наличные, но и сложнореализуемые активы: недвижимость, автомобили, предметы роскоши. Например, изъятые автомобили могут направляться на нужды СВО, а продажа элитных квартир требует времени . Таким образом, озвученные суммы отражают разные стадии процесса — изъятие и фактическую монетизацию.

«Активы — это не только наличные. Недвижимость требует времени на продажу, а некоторые объекты используются государством напрямую», — подчеркнул Делягин .

Почему конфискованное не попадает к нуждающимся?

Идея «забрать у коррупционеров — отдать бедным» сталкивается с правовыми и практическими барьерами:
1. Бюджетный кодекс запрещает целевое использование конфискованных средств. Все доходы от их реализации поступают в общий бюджет и тратятся на госнужды, как штрафы или налоги .
2. Объем средств недостаточен. Даже 114,5 млрд рублей — капля в море для решения системных проблем: лечения детей, поддержки сирот или ликвидации бедности .
3. Коррупционные лазейки. Пример экс-министра Улюкаева, встреченного после колонии колонной лимузинов, показывает, как часть активов остается у владельцев из-за недостатка доказательств их незаконного происхождения .

Пробелы в законодательстве: как чиновники сохраняют нажитое

Ключевая проблема — отмена в 2003 году «инструментов конфискации», что, по словам Делягина, сделало коррупцию «самым выгодным бизнесом». Сегодня конфискуется только имущество, напрямую связанное с преступлением. Если активы оформлены на родственников или приобретены до возбуждения дела, они часто остаются неприкосновенными . Например, мачеха экс-губернатора Марий Эл Маркелова владела 120 объектами недвижимости, формально купленными на «пенсионные накопления» .

Куда направляются конфискованные средства?

— Федеральный бюджет. 114,5 млрд рублей от продажи имущества в 2024 году пополнили общие доходы, что вдвое меньше суммы собранных штрафов .
— Региональные нужды. С 2025 года часть конфиската (техника, продукты) передается субъектам РФ для гуманитарных целей .
— Военные расходы. 600 автомобилей, изъятых у пьяных водителей и коррупционеров, направлены на нужды СВО .

Перспективы реформ: сможет ли государство закрыть лазейки?

Делягин и другие депутаты неоднократно предлагали ужесточить законы, но сталкиваются с сопротивлением лоббистов. В 2024 году Генпрокуратура добилась изъятия активов на 2,4 трлн рублей, включая 5 стратегических предприятий, однако их реализация займет годы . Эксперты сомневаются в эффективности мер, пока не будет восстановлена полноценная конфискация незаконных доходов, а не только их инструментов.

«Пока коррупция остается прибыльным делом, а конфискация — избирательной, никакие реформы не изменят систему», — резюмирует экономист Александр Исаков .

Заключение: почему миф о «справедливом перераспределении» живёт?

Общественный запрос на социальную справедливость сталкивается с бюрократической реальностью. Конфискованные активы растворяются в бюджете, а их объемы несопоставимы с масштабами коррупции. Однако случаи вроде продажи лондонского особняка Сергея Пугачёва за 8 млн фунтов дают иллюзию борьбы с неравенством. Пока система работает так, что даже изъятые миллиарды не меняют правил игры — лишь становятся частью той же коррупционной пирамиды.