Facebook и Google не были бы похожи на гигантов, которыми они стали сегодня, если бы регуляторы конкуренции были бы более жесткими. Мало из тех, кто выжил в прошлом году, не благодарен «большим технологиям» (Big Tech). Масштабирование, электронная почта, подключенные рабочие места и надежное подключение к Интернету дома позволили работать, делать покупки, учиться и вести жизнь дистанционно, так, как это было бы невозможно, если бы пандемия ударила, скажем, 20 лет назад.
Но отдельные составляющие Big Tech — части, которые отслеживают нас и заставляют думать об опасных и антиобщественных вещах, просто чтобы мы продолжали щелкать — наносят нам огромный ущерб. Хотя может показаться, что у нас не может быть лучшего из обоих миров — возможности подключения без ущерба, — это все-таки возможно. Но нам придется изменить то, как мы думаем о больших технологиях.
Во-первых, нужно признать, что большие технологии по своей сути слабы. Да, слабы. Во-вторых, они только становятся сильнее каждый раз, когда мы позволяем им это делать. Под «большими технологиями» подразумеваются Facebook и Google, а также связанные с ними компании, такие как Instagram и YouTube (принадлежащие Facebook и Google соответственно). Фирмы, существовавшие до них, действительно были слабыми в том смысле, что у них не было гарантированного будущего. Вспомните Netscape, Myspace, MSN и все те другие монолиты, которые, как нам тогда говорили, станут естественными монополиями.
Боясь потерять свое преимущество. В прошлом месяце информатор Facebook Фрэнсис Хауген раскрыла большую часть поведения лидера рынка, который напуган тем, что теряет свое преимущество. Он переключил то, что показывал, с новостей на сообщения, которые вызывали раздражение и ярость людей в 2018-м году, с «нездоровыми побочными эффектами для важных фрагментов общедоступного контента» отчасти потому, что пользователи стали меньше с ним взаимодействовать.
Выдержка из внутреннего отчета: Facebook знал, что «мы усугубляем проблемы с изображением тела», как сказано в одной из служебных записок, но мало что делал для изменения работы Instagram. Отчасти это произошло потому, что подростки проводили в Instagram на 50% больше времени, чем в Facebook. Инстаграм выглядел как будущее. Когда активность в Instagram начала снижаться, Facebook разработал планы для Instagram Kids, рассматривая детей в подростковом возрасте как «ценную, но незадействованную аудиторию». Это не похоже на действия компании, уверенной в том, что останется на вершине.
Как и ее первоначальная покупка Instagram в 2012-м году, Facebook уже тогда могла бы запустить свой собственный сервис обмена фотографиями на мобильных устройствах, используя все, что у нее было. Facebook также купил WhatsApp в 2014-м году, потому что его собственная платформа обмена сообщениями, Messenger, теряла позиции. Сама по себе она не смогла бы стать такой большой, потому что, когда фирмы вырастают сверх определенного размера, они становятся вялыми и бюрократическими.
Google стал больше, купив DoubleClick (платформу, которую он использует для продажи рекламы, которая приносит доход) и всевозможные новые платформы, включая Android, YouTube, Waze и Quickoffice. Это действия голодной компании, но не той, которая в высшей степени уверена в том, что останется на вершине.
Австралийский академик Стивен Кинг, бывший член Австралийской комиссии по конкуренции и потребителям и нынешний член Комиссии по производительности, говорит, что нам нужно применять особые более жесткие правила к поглощениям со стороны таких компаний, как Google и Facebook.
Big Tech растет за счет поглощений. Обычно мы блокируем поглощения только в тех случаях, когда цель велика. Instagram и WhatsApp были небольшими. Сообщается, что на момент поглощения в Instagram было 13 штатных сотрудников, а в WhatsApp — 55 человек. Но Facebook заплатил за них миллиарды. В США и Великобритании оба поглощения были отменены.
Крупные технологические компании могут делать любые вещи с крошечными объектами поглощения, которые другие не могут. Поглощения могут дать им доступ к обширным сетям существующих пользователей и их данных. По словам Кинга, Instagram большой, потому что он был приобретен Facebook, а не потому, что Instagram обязательно был лучшей целью.
В Европе власти рассмотрели эту возможность и одобрили поглощение WhatsApp только после того, как Facebook сообщил им, что «не сможет установить надежное автоматическое сопоставление между учетными записями пользователей Facebook и учетными записями пользователей WhatsApp». Это заявление было неверным, Facebook сделал это и заплатил Еврокомиссии 110 миллионов евро за предоставление неверной или вводящей в заблуждение информации.
Если бы Австралия была жестче, если бы США, Великобритания и Европейская комиссия были жестче, Facebook и Google не были бы такими гигантами, которыми они стали сегодня. Они смогли бы достичь пика, только теряя долю рынка.
Мы можем сказать «нет». Их будущее во многом в наших руках. Для крупных технологических компаний, способных использовать вес своих сетей (и только для этих компаний), мы могли просто сказать «нет» поглощениям. Трудно придумать причину, по которой нужно так действовать. При необходимости мы могли бы изменить закон, сделав «нет» значением по умолчанию. Большинство пользователей Facebook, YouTube, Twitter и т.п. заблокированы, потому что там находятся их друзья.
Но где друзья меняются каждое поколение. Facebook и Google знают об этом, поэтому они так стремятся захватить новых конкурентов и новые платформы в областях, о которых они даже не задумывались. Если бы мы и остановили бы их, мы не остановили бы их рост сразу, но затруднили бы им борьбу с естественным порядком, в котором новое и модное вытесняет старое и предсказуемое. Этого они больше всего боятся, это их самый глубокий страх.
PETER MARTIN
